«Шекспир сказал: “Всё заканчивается встречей влюблённых”. Редкая по красоте мысль. Лично я ничего хоть чуть-чуть похожего не испытала. Но очень хотелось бы верить, что Шекспиру удалось. А вообще, мне кажется, я думаю о любви больше, чем надо. Но меня восхищает, что любовь обладает такой силой, которая способна перевернуть нашу жизнь. Кстати, Шекспир изрёк ещё одну мудрость: “Любовь слепа”. И вот под этим я могу подписаться. У кого-то совершенно необъяснимо любовь исчезает. А кто-то просто теряет свою любовь. Ну и, само собой, любовь можно найти (пусть и на одну ночь). А есть совсем иной род любви — самый жестокий. Такая любовь не оставляет своим жертвам надежды. Это безответная любовь… В любовных романах люди в основном влюбляются друг в друга. Но а как же мы, все остальные? Кто расскажет про нас, про тех, кто одинок в любви? Мы жертвы одностороннего чувства. Мы проклятие мира любимых. Мы нелюбимые. Мы – ходячие больные. Мы инвалиды без преимущественного права». Это речь героини Кейт Уинслет из фильма “Отпуск по обмену”.
Я всегда был истинным романтиком, конченным даже, я сказал бы. Я умиляюсь росинке, блеснувшей на листочке куста ранним утром, смеху детей, даже оглушительному. Я легко плачу от долгожданного поцелуя главных героев в фильме, искренне за них радуясь. Поэтому я люблю смотреть мелодрамы в одиночестве, ведь это мой момент, наш момент. Любовь в фильме – моя любовь. Я никогда не читал Шекспира, но история Ромео и Джульетты поразила меня ещё в детстве. Тогда я не понимал, как можно любить незнакомых, ведь нам внушали, что лишь семья – это всё. Но, подрастая, я стал понимать, что кровь людская – не водица и родство – ничто. Важнее, когда ты находишь совершенно чужого человека по крови, но он становится для тебя всем. Ты дышишь им, а он тобой. Вы никто по крови, но всё друг для друга, и это – не жертвы, это – любовь. Вы разделяете абсолютно всё. Вы даже принимаете пук друг друга, потому что это естественно и, чёрт побери, даже принцессы пукают и какают.
Но речь не об этом. Не о том, что я самый верный, красивый или лучший. Я есть я. Но я – один. Большую часть своей жизни. Мне неведомы радости брака, ссоры из-за “не там поставленного шкафа”. Я – один. И вот почему я пошёл к психологу, точнее, к психологине. Я люблю копаться в себе, но порой, как бы ты не копался, ты не найдёшь причину. Но она в тебе. Я ревел в подушку годами, меня рвало и крыло. Но я был один. Я легко нахожу секс, но всегда один. И даже… Нет, я был один.
Моя психологиня стала копаться и предупредила: “Глубоко и полностью или… нет?” Я сказал: “До конца”. И мы пошли. Но я стоял на месте. Легко сказать. Это, пожалуй, как воевать – ты идёшь воевать, но тело – нет. Это страшно. “Ты – человек, но ведь ты воевал? Нет? Ложь! Иди до конца!” – кричал разум. И я пошёл.
“Что тебе дадут отношения? – спросила она. – Любовь, поддержку, взаимопонимание? Нет”, – сказала психологиня. “Что тебе дадут, а не получишь ты?” – продолжала она. Я пытался и пытался перечислять. Но всё – не то. Я по-прежнему не отвечал на вопрос. “Что ты ЧУВСТВУЕШЬ?” А я ДУМАЛ… Думал, думал и думал. Но НЕ ЧУВСТВОВАЛ! Я настолько забыл о себе и своих чувствах, что перестал чувствовать.Только думать. Прогнозировать. Гадать. Он! Он! Он! А что нибудь обо мне? Он даст, он заполнит, он снова даст. А что, твою мать, дам я?! Он! Он! Он! Снова ОН! А ты? Не ты ли – этот ОН? Ты! Именно ТЫ!
Все проблемы – из детства… И мы полетели туда. Я туда не хотел. Но решил идти до конца. “Вспомни себя маленького”, – попросила психологиня. И я… замолчал. Я не мог его вспомнить. Почему? Ведь он – это я! Ведь я – это ОН! Но его образ пропал, испарился, и я замолчал. А психологиня твердила: “Вспомни. Ты должен! Почему не видишь?” И тут я увидел. То, на что закрывал глаза всю жизнь. Его! Мальчика, которого все обижали, но никто ему не помог. Даже Я! Который всегда был рядом, но молчал…
Однако, об этом – позже…
1993 год. Мы переезжаем из Навои (Узбекистан), папу-военного снова перевели в Россию, откуда он родом, и я впервые оказался в этой стране. Я всегда легко находил язык с людьми. Но тут всё прекратилось. Для меня. Но не для брата. Я получил клички: “бабий голос”, “бабий глаз”. Я всегда был смазливым, и в детсве – особенно похожим на девочку. Но тут я думал: “Я виноват, я такой и есть, и меня спалили”. Со мной больше никто не общался, а брат был доволен.
1999 год. Я приглашаю к себе одноклассника. Но пока я отошёл на кухню, произошло то самое. Братик напел однокласснику про мою любовь к Spice Girls, и понеслось. Кроме того, в тот же день, ранее, на физкультуре, ко мне стал приставать звезда школы. Я отказал и… на следующее утро началась жесть. Я стал не просто изгоем, я стал “пидорасом”. И я не ненавидел себя, ведь “они были правы”. Я мечтал заслужить их любовь. Но не мог. Я желал, но не мог…
Стало всё ясно. И стали ясны все мои мечты. “А теперь представь себя малышом”, – попросила психологиня. И я не смог. “Не могу. Я не вижу его”. “Почему???” – кричит она. Но я по-прежнему не вижу. А он сидит и ждёт. Этот малыш, которого обманули. Он ждёт, что ему скажут, что он не больной, что он жив. Но он не дожидается. Малыш тут, но не здесь. Ведь его обидел самый близкий человек. Я здесь, я тут, я сейчас… но не здесь.
Вернёмся к малышам. Я всегда задумывался, почему меня так любят дети? Потому что я в них вижу не идиотов, а личностей, я в них вижу себя – личность! Они любят меня, потому что я говорю с ними на их языке. Они чувствуют то же, что и я. И, общаясь с каждым малышом, я как бы помогаю себе, чтобы они не повторили мой путь и судьбу. Но себе я помочь не смог. А теперь это понял.
Психологиня задала следующее упражнение: “Представь, что ты приходишь не в пустую квартиру, а тебя ждёт… ТЫ. Твоя копия. Что ты сделаешь?” После долгого молчания я понёсся, ведь я отчётливо представил себя, а кто, как не я, знает меня? Я затараторил: «Я начну обнимать и целовать его так, как могу только я. Я скажу ему: “Всё хорошо, ты – лучшее в этом мире! Ты со всем справишься!”» И я начал перечислять свои достижения, наши с ним достижения, и поразился, насколько я сильный, и поразился вдвойне, как я не сломался. Я смог столько раз… И смогу ещё. Я закрыл глаза и почувствовал собственный запах, вкус собственных губ и увидел всю ту боль, что мы с ним испытали. Мы столько преодолели и сможем всё!
После психологиня сказала: “А теперь вас в этой квартире трое – ты, ты и ты-малыш. Что ты почувствовал?” Я ответил: “У нас идеальная семья, и наш малыш – самый лучший в мире”. “А что бы ты сказал ему, себе маленькому?” “Ты можешь всё, ты талантлив и ты не должен бросать свой талант! В тебя не верил никто, даже родители, но теперь здесь есть мы и мы верим в тебя…”
Сейчас мама поддерживает меня. Но когда в 9 лет я попробовал написать первое стихотворение, она усмехнулась и сказала: “Это – не твоё, брось это!” Но тот мальчик какое-то время ещё продолжал писать, однако тайком. А потом и вовсе так спрятал свои творения, что не может их найти до сих пор. В этого малыша настолько никто не верил, что он научился не верить в себя. Да так умело, что любой комплимент он принимает за “Оскар”. И даже не задумывается о его подоплеке. А любая критика ранит его и загоняет в угол, словно его снова поставили на колени на горох. Он до сих пор ставит себя на горох, но уже осознанно и сам.
Потом психологиня предложила новое упражнение: “Представь своего брата, который всю жизнь пытался отравить твоё существование, потому что, видя тебя в неформальной обстановке, как никто другой понимал, кто ты есть, и пытался убрать тебя со своего пути”. И я представил, да так ярко, что был готов сюжет для нового сезона “Американской истории ужасов”. Он был прикован к батарее, без еды и воды. Ходил по нужде под себя… А я, кайфуя, наблюдал за этим. И мне становилось легче.
“Больше подробностей!” – повторяла психологиня. И я начинаю вести “прямой эфир” в своём воображении… Он всегда боялся, что брат-гей – это худшее, что только может быть, для его “пацанского” имиджа. Но сам стал чудовищем, точнее, он им и был. После смерти своей жены-гомофобки он снова вернулся к наркотикам, стал бить мать, которая выполняла его и отцовские обязанности на 99,9%. Он избивал её, держа на руках собственного ребёнка. Он “отрывался”, поливал её кипятком из чайника. Чудовище, что всегда в нём жило, полностью вышло наружу. Он продолжал унижать меня, но меня это уже не трогало. Я знаю, кто я есть. “Дырявый”, “заднеприводный”, “говномес”… ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ! ТЕПЕРЬ Я НЕ БРОШУ НИ СЕБЯ, НИ СЕБЯ-МАЛЫША! ЭТО САМЫЕ ДОРОГИЕ МНЕ ЛЮДИ. И У МЕНЯ ВСЁ БУДЕТ ПРЕКРАСНО! А ты останешься ничтожеством, которое поднимает руку на родную мать и пробивает отцу губы насквозь…
Подписывайся на меня в инстаграме дорогой читатель: happiest.gboy