The UN Special Rapporteur on the human rights situation in Russia, Mariana Katzarova, presented a report on Russia. We provide excerpts from the report on legislative persecution based on sexual orientation and gender identity.
Even though LGBTIQ+ persons in the Russian Federation have long faced harassment, threats and discrimination, open hostility has increased since the adoption of the “anti-gay propaganda” law in 2013, which banned the “promotion of non-traditional sexual relations” to minors. The law has been condemned by United Nations human rights experts as discriminatory and because it could lead to an increase in hate speech, hate crimes and abuse, including against children.
Even stricter legislation has been enacted since February 2022 targeting the LGBTIQ+ community, in keeping with the President’s announcement that an anti-LGBTIQ+ stance would be the cornerstone of his political agenda. Legislation extended the “gay propaganda” ban beyond minors and prohibited any act perceived to promote “non-traditional sexual relations or preferences”. It was condemned by the United Nations High Commissioner for Human Rights, who called upon Russian legislators to repeal, not expand, anti-LGBTIQ+ legislation.
Additional laws were subsequently passed, including on the prohibition of legal recognition of gender identity and gender-affirming health care. The law bans consenting transgender adults from seeking medical care to affirm their gender identity, but it allows forced or coercive medical interventions on “anomalies” of intersex children. These harmful, non-consensual, medically unnecessary and high-risk interventions and their serious, damaging effects have been condemned by a wide range of United Nations mechanisms.
The law also introduced amendments to the Family Code, prohibiting trans persons from adopting children or becoming foster parents.
In an increasingly homophobic society, non-heterosexual persons can face violence, unlawful detention and false accusations of criminal activity. A number of cases have been documented, for example in Chechnya, where police and security forces have been accused of initiating blackmail, abduction and torture against LGBTIQ+ individuals.
The targeted persecution of LGBTIQ+ persons includes reports of so-called “gay purges”, whereby men have been rounded up, detained and tortured for their perceived sexual orientation. Women’s rights have also been restricted, with limitations on women’s roles in public life and impunity for those who commit “honour crimes”. These issues have created a climate of fear and repression, exacerbated by the lack of accountability for human rights violations and abuses and the unwillingness or inability of federal Russian authorities to intervene effectively.
You can read the full report in Russian and English here A/HRC/54/54 (Situation of human rights in the Russian Federation – Report of the Special Rapporteur on the situation of human rights in the Russian Federation)
Nieuws in het Nederlands
De speciale VN-rapporteur presenteerde een rapport over de mensenrechtensituatie in Rusland.
De speciale VN-rapporteur voor de mensenrechtensituatie in Rusland, Mariana Katsarova, presenteerde een rapport over Rusland. We bieden fragmenten uit een rapport over vervolging door wetgeving op basis van seksuele geaardheid en genderidentiteit.
“Zelfs gezien het feit dat LGBTIQ+-mensen in de Russische Federatie lange tijd te maken hebben gehad met vervolging, bedreigingen en discriminatie, is de mate van openlijke vijandigheid jegens hen toegenomen sinds de aanneming van een wet die ‘homopropaganda’ in 2013 verbiedt, waardoor de aansprakelijkheid voor ‘propaganda van niet-traditionele seksuele relaties” onder minderjarigen. De wet is door mensenrechtendeskundigen van de Verenigde Naties veroordeeld als discriminerend en zal onder andere waarschijnlijk leiden tot een toename van het gebruik van haatzaaiende uitlatingen, haatmisdrijven en misbruik, ook tegen kinderen.
Sinds februari 2022 zijn er nog strengere wetten ingevoerd die gericht zijn op de LGBTIQ+-gemeenschap, in lijn met de verklaringen van de president dat een anti-LGBTIQ+-standpunt de hoeksteen van zijn beleid zal zijn. De wetgeving breidde het verbod op ‘homopropaganda’ niet alleen uit naar minderjarigen, maar ook naar alle acties die worden beschouwd als propaganda van ‘niet-traditionele seksuele relaties of voorkeuren’. Dit leidde tot veroordeling door de Hoge Commissaris voor de Mensenrechten van de Verenigde Naties, die de Russische wetgevers opriep om de anti-LGBTIQ+ wetgeving in te trekken in plaats van uit te breiden.
Vervolgens werden aanvullende wetten aangenomen, waaronder een verbod op de wettelijke erkenning van genderidentiteit en het aanbieden van genderbevestigende gezondheidszorg. De wet verbiedt transgender volwassenen om vrijwillig medische zorg te zoeken om hun genderidentiteit te bevestigen, maar staat gedwongen of dwangmatige medische interventie toe voor ‘afwijkingen’ bij intersekse kinderen. De ernstige en schadelijke gevolgen van dergelijke onvrijwillige, medisch niet-geïndiceerde en risicovolle interventies zijn veroordeeld door een reeks mechanismen van de Verenigde Naties.
Bovendien wijzigde deze wet de Familiewet van de Russische Federatie, waardoor transgenders werden verboden kinderen te adopteren of pleegouders te worden.
In een omgeving van toenemende homofobie kunnen niet-heteroseksuele mensen te maken krijgen met geweld, willekeurige detentie en valse beschuldigingen van criminele activiteiten. Er zijn een aantal gevallen geregistreerd, bijvoorbeeld in Tsjetsjenië, waar de politie en veiligheidstroepen werden beschuldigd van chantage, ontvoering en marteling van LGBTIQ+-mensen.
Tot de gerichte targeting van LGBTIQ+-mensen behoren onder meer meldingen van zogenaamde ‘homo-zuiveringen’, waarbij mannen worden opgepakt, vastgehouden en gemarteld op basis van hun waargenomen seksuele geaardheid. Ook de rechten van vrouwen worden geschonden, hun rol in het openbare leven is beperkt en degenen die “eermisdaden” begaan, blijven onbestraft. Dit alles creëert een sfeer van angst en repressie, die nog wordt verergerd door het gebrek aan verantwoordelijkheid voor schendingen van rechten mensenrechten en misbruik, evenals de onwil of het onvermogen van de Russische federale autoriteiten om effectief in te grijpen in de huidige situatie.
De volledige tekst van het rapport in het Russisch en Engels kunt u hier vinden A/HRC/54/54 (Situatie van de mensenrechten in de Russische Federatie – Rapport van de speciale rapporteur over de situatie van de mensenrechten in de Russische Federatie)
Новость на Русском языке
Специальная докладчица ООН представила доклад о положении прав человека в России.
Специальная докладчица ООН по вопросу о положении в области прав человека в России Мариана Кацарова представила доклад о России. Мы приводим выдержки из доклада о законодательном преследовании по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
“Даже учитывая тот факт, что ЛГБТИК+ люди в Российской Федерации давно сталкиваются с преследованиями, угрозами и дискриминацией, степень открытой вражды по отношению к ним возросла после принятия в 2013 году закона о запрете «гей-пропаганды», устанавливающего ответственность за «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений» среди несовершеннолетних. Этот закон подвергся осуждению со стороны экспертов по правам человека Организации Объединенных Наций как дискриминационный, способный, помимо прочего, повлечь за собой увеличение использования языка вражды, преступлений на почве ненависти и жестокого обращения, в том числе в отношении детей.
С февраля 2022 года были приняты еще более жесткие законы, направленные против ЛГБТИК+ сообщества, в соответствии с заявлениями Президента о том, что анти-ЛГБТИК+ позиция станет краеугольным камнем его политики. Законодательство распространило запрет на “гей-пропаганду” не только в отношении несовершеннолетних, но и на любые действия, расцениваемые в качестве пропаганды «нетрадиционных сексуальных отношений или предпочтений». Это вызвало осуждение со стороны Верховного комиссара Организации Объединённых Наций по правам человека, который призвал российских законодателей отменить, а не расширять законодательство, направленное против ЛГБТИК+.
Впоследствии были приняты дополнительные законы, в том числе о запрещении правового признания гендерной идентичности и предоставления подтверждающего гендер медицинского обслуживания. Закон запрещает взрослым трансгендерам по собственной инициативе обращаться за медицинской помощью для подтверждения своей гендерной идентичности, но разрешает принудительное или насильственное медицинское вмешательство в отношении “аномалий” у интерсексуальных детей. Серьезные и пагубные последствия таких вмешательств, проводимых на недобровольной основе, при отсутствии медицинских показаний и с высокой степенью риска, подверглись осуждению со стороны целого ряда механизмов Организации Объединенных Наций.
Кроме того, этот закон внес изменения в Семейный кодекс Российской Федерации, запретив трансгендерам усыновлять детей или становиться приемными родителями.
В условиях усиливающейся гомофобии лица негетеросексуальной ориентации могут столкнуться с насилием, произвольными задержаниями и ложными обвинениями в преступной деятельности. Зафиксирован ряд случаев, например, в Чечне, когда полиция и силовые структуры уличались в шантаже, похищениях и пытках в отношении ЛГБТИК+ людей.
Целенаправленное преследование ЛГБТИК+ людей включает в себя сообщения о так называемых “гей-чистках”, когда мужчины подвергаются облавам, задержаниям и пыткам на основании их предполагаемой сексуальной ориентации. Ущемляются и права женщин, ограничивается их роль в общественной жизни, а лица, совершающие “преступления чести”, остаются безнаказанными. Все это создает атмосферу страха и репрессий, которая усугубляется отсутствием ответственности за нарушения прав человека и злоупотребления, а также нежеланием или неспособностью федеральных властей России эффективно вмешиваться в сложившуюся ситуацию.
С полным текстом доклада на русском и английском можно ознакомиться здесь A/HRC/54/54 (Situation of human rights in the Russian Federation – Report of the Special Rapporteur on the situation of human rights in the Russian Federation)